Лявон Вольский: «Запреты растят оппозицию»

Лявон Вольский — одна из самых харизматических и знаковых личностей белорусской культуры. Без созданных им групп — «Мроі», «N. R. M» і «Крамбамбулі» — невозможно представить не только белорусский рок-н-ролл, но и современную отечественную музыку в целом.

Благодаря твердой гражданской позиции, он является для многих моральным авторитетом. На песнях Вольского, ставших молодежными гимнами, выросло уже целое поколение белорусов. Журналист газеты «Труд-Беларусь» Кастусь Лашкевич беседует с Лявоном Вольским

— Три года флагманы белорусского рока — «N. R. M», «Крама», «Kriwi», «Нейро Дюбель», «Палац»… — существовали под негласным запретом сверху. Пресловутый «черный список» закрыл дорогу на радио и ТВ, лишил возможности давать концерты. Лявон, может, запреты стимулируют развитие рок-музыки?

— С одной стороны, препоны высвобождают в крови музыканта здоровый адреналин. Со срывом концертов на родине нас стали чаще приглашать в Европу. А с другой, устаешь десятилетиями сражаться за элементарные вещи. Хочется просто цивилизованно работать.

Знаете, я не понимаю логику чиновников. Среди них много неадекватных, закостенелых людей, которые, вцепившись в кресло, норовят перестраховаться и запретить любое «падазрытельнае» мероприятие. Но они не понимают, что этими глупыми запретами растят новую оппозицию. «Что антигосударственного в концерте «N. R. M.»: бело-красно-белый флаг в толпе и лозунги «Жыве Беларусь!»?», — спросил я в одном высоком кабинете. И услышал в ответ: «Ничего страшного в этом нет».

— Вы говорите о ноябрьской встрече с экс-руководителем идеологического управления Администрации президента Олегом Пролесковским? Она изменила ситуацию?

— Отчасти. Дима Войтюшкевич, «Крама», «Палац», стремившиеся на телеэкран, там уже побывали. Что будет дальше — покажет время. Помимо запретов проблема еще и в том, что наше концертное законодательство не способствует независимым музыкантам. Провести тур по Беларуси без серьезной спонсорской поддержки сегодня невозможно. Кроме того, в стране отсутствует нормальная инфраструктура. Выступая на плохой аппаратуре с примитивным освещением в местном ДК, можно только разочаровать зрителя, который видит на музканалах совсем иные, довольно высокие стандарты. Чтобы, скажем, качественно сыграть в парке Дружбы народов на площади Банголор, нужно просить аппаратуру у маэстро Финберга, а он на это никогда не пойдет. В частных же руках просто нет такого мощного и дорогого оборудования. Времена, когда можно было играть на двух «пукалках», безвозвратно ушли.

— Вы нередко выступаете с концертами за рубежом. Что привлекает иностранцев, не понимающих белорусского языка?

— В Швеции, Германии, Франции люди приходят посмотреть, что это за диво такое — рокеры из страны, которую тамошняя пресса называет «последней диктатурой Европы». А в Польше «N. R. M.» довольно широко известна, многие даже «мову» выучили. У поляков вообще сантименты к «несчастной Беларуси», и они хотят нам чем-то помочь. Хоть на концерт запрещенной группы прийти.

— В чем белорусский рок уступает западному?

— К нам многое приходит с запозданием. Скажем, мы слишком поздно покупаем то, что нужно приобретать в юношестве. Например, я позволил себе гитару «Fender» всего три года назад, а «Gibson» привез лишь минувшей весной из Штатов. На Западе можно спокойно купить любую гитару на зарплату. Потому они изначально приучены к высоким стандартам.

— Изменилось ли за последнее время ваше благосостояние?

— Теперь можно получать авторские гонорары, но для этого нужна богатая песенная биография. Помимо записи собственных альбомов мы участвовали в разных совместных проектах, потому каждый месяц я что-то получаю. Зарабатываем и на продажах дисков. Но это не так много, как кажется.

— В сравнении с «тяжелыми» «Мроей», «N. R. M.» и «ZET» «Крамбамбуля» — проект попсовый. Это ваша попытка завоевать массового слушателя?

— «Крамбамбуля» не попса, скорее — альтернативная эстрада. Попса — это, как правило, электронная музыка без особой смысловой нагрузки. Мы же играем живые «закосы», стараемся даже в дворовые песни вкладывать смысл. Зачем нам «Крамбамбуля»? Во-первых, мы долгие годы были крайне серьезными, «заточенными» на протест. Но все время ходить и посыпать голову пеплом утомительно.

Во-вторых, одна из целей «Крамбамбулі» — популяризация белорусского языка через позитивные эмоции. Шутить мы всегда любили, и песни забавные у нас были. Пригласили Сережу Михалка, потом Сашу Кулинковича (лидеры групп «Ляпис Трубецкой» и «Нейро Дюбель» — К. Л.), и дело закрутилось.

Не будь «Крамбамбулі», нам, вероятно, пришлось бы уехать из Беларуси. А так корпоративные вечеринки, на которые ее приглашают, помогают выживать. Кстати, играя на таких «заказниках», интересно наблюдать за разными срезами белорусского бизнеса. Представляете, некоторые компьютерные конторы снимают под корпоративы зал Дворца Республики на 3 тысячи зрителей!

— Что скажете про официальную эстраду?

— Мне не нравится ее ориентация на российские аналоги, отсутствие собственных идей. Взять хотя бы разрекламированную «Павлинку-new». Несколько раз пробовал ее смотреть, но не выдерживал и переключал на другой телеканал. Она так напоминает гоголевские постановки теперешнего российского ТВ: пение, съемки, даже трасянка. А души нет. Не думаю, что Купале такая «Павлинка» понравилось бы.

— А если бы вас пригласили в ней поучаствовать?

— «Крамбамбулю» как-то позвали на белорусский «Comedy Club». Мы с трудом выкроили время в напряженном графике, специально для «Comedy Club» записали песню — всем понравилось. А в итоге нас из программы вырезали…

— Лявон, вы немало выступали на политических акциях, постоянно демонстрируете гражданскую позицию. Рок-н-ролл невозможен без политики?

— Рок-н-ролл — многогранное искусство, объединяющее и стилистически свободных исполнителей, и зажатых в жанровые рамки музыкантов-виртуозов, и едва сыгранные коллективы, «легкие» и «тяжелые», поющих про политику или про любовь. Как и в любом искусстве, в рок-музыке есть течение «дофенистов». Нас же волнует все, что происходит вокруг.

— Творчество «N. R. M.» подростковым не назовешь. В чем феномен вашей вечно молодой аудитории?

— Это мировая тенденция. В 14—16 лет человек наиболее открыт к восприятию экстремальных направлений культуры. Когда у него появляются работа, семья, дети, меняются и жизненные приоритеты. Хотя на наши концерты ходят люди от 14 до 50.

Знаете, раньше мы просто играли рок, потому что нам это нравилось. А получилось, что «N. R. M.» вносит вклад в белорусскую культуру. Многих наша музыка приводит к белорусскости, к осознанию того, что деньги, квартира, машина — это еще не все. Что ты не неизвестно кто, живущий неизвестно где, неизвестно для чего. Раз на наши концерты приходит все новая молодежь, значит, мы делаем что-то стоящее.

— Вы еще не устали от «N. R. M.»?

— «N. R. M» — это такое мощное течение во вселенной, которое пока нас не отпускает. Мы можем уставать друг от друга. Даже праздники, кроме дней рождений детей, вместе больше не отмечаем. Но невозможно устать от того, что тебе по душе.

— А звездой вы себя ощущаете?

— Ну что вы! Звезды априори не ездят на машинах 1993 года и живут в Беверли-Хиллз, а не в минской «хрущевке». По большому счету, есть одна настоящая звезда, все остальные — бледные тени, которым хочется казаться звездами. Я же просто чувствую, что много людей меня знают. Вот и все.

— Хорошо, а как вы относитесь к известности?

— Долгое время я стеснялся ее, панически боялся встреч с поклонниками на улице, в транспорте. Люди, к сожалению, не всегда понимают, что подобные знаки внимания могут утомлять. Особенно, если тебе уже не 20 лет. А потом пишут в интернете, что, мол, Вольский зазнался: на трамвае не ездил уже три года. Но если у меня есть машина или деньги на такси, зачем мне трамвай? Фаны — капризные, они многого не прощают. Им всегда не нравится новый альбом. Но их нужно любить, уважать и уделять им внимание, ведь без них то, что ты делаешь, потеряет смысл.

Справка. Лявон Вольский родился 14 сентября 1965 года в Минске. Его дед Виталий Вольский (1901-88) в 1930-х годах работал директором Института литературы и искусства АН БССР Отец, поэт Артур Вольский (1924-2002), много писал для детей, переводил с пяти языков и стоял в первых рядах национального Возрождения конца 1980-х — начала 1990-х. Предки Лявона — могилевские немцы-лютеране, оттого его настоящая фамилия — Зейдель-Вольский.

В 1981 году в Минском художественном училище им. Глебова вместе с Владимиром Давыдовским и Алезисом Демидовичем он основал рок-группу «Фаворит» (впоследствии — «Мроя»). Ребята сходили с ума от «битлов» и «зеппелинов» и поигрывали на вечерах в училище.

В 1989 в разгар перестройки «Мроя» (Олег Демидович, Юрась Левков, Пит Павлов, Лявон Вольский) прозвучала на весь СССР, записав на всесоюзной студии «Мелодия» пластинку «Дваццаць восьмая зорка». В 1994 году музыканты «Мрои» создают новую группу — «N. R. M.» («Народная Рэспубліка Мроя»), которая за 13 лет выпустила 8 альбомов и прочно застолбила за собой реноме флагманов белорусского рока. Совместные проекты с участием Вольского — «Народны альбом» и «Я нарадзіўся тут» — стали в Беларуси культовыми, а «Gazeta Wyborcza» даже назвала «Народный альбом» главным событием 1997 года в Польше.

Помимо «N. R. M» Вольский поет и играет в группах «Крамбамбуля» и «ZET». Автор нескольких книг поэзии. Женат. Супруга Анна — музыкальный продюсер. Дочке Аделе 9 лет.