Страх Лукашенко

«Парламентские выборы» в Беларуси, состоявшиеся 28 сентября, принесли вполне ожидаемый результат. Классическая авторитарная система, несмотря на «перестроечные иллюзии» многочисленных наблюдателей, осталась в целости и сохранности.

Никаких фундаментальных изменений не произошло. А что должно было измениться в Беларуси, в этом скромном трудовом лагере?

Только не надо примитивных рассуждений, что в Беларуси платят зарплаты, в магазинах есть хорошие продукты, а белорусские холодильники очень даже конкурентоспособны в той же России. И не надо мне доказывать, что Лукашенко – отличный парень, и совершенно нет ничего плохого в том, что, во-первых, он сидит на своем монаршем троне третий/четвертый срок и собирается сидеть еще, а во-вторых, что белорусам нравится периодически оказываться в тюрьмах за неправильно сказанное слово. Сразу оговорюсь (специально для группы форумных критиков), что лично я вовсе не против того, чтобы желающие быть рабами были им. Это ведь их дело. «Стокгольмский синдром», блестяще описывающий взаимно манящую близость террористов и их заложников, хорошо работает и в случаях, подобных Беларуси. Да и вообще, среди людей много тех, кому нравится быть униженным. И даже находить все новые и оригинальные оправдания собственным унижениям.

Моя же цель как раз в ином – я хочу понять, откуда у иных аналитиков появилась стойкая уверенность в том, что Лукашенко пойдет на какие-то демократические изменения во время этих парламентских выборов. Почему эта нелепая и карикатурная мысль так сильно согревала сердца иных белорусских оппозиционеров, имеющих по десятку лет стажа непрерывных боевых действий за право «быть свободных человеком». Поверить, что группа Лукашенко пропустит их в парламент – это что-то из политических анекдотов. Чтобы серьезно рассуждать о совместимости таких категорий, как «Лукашенко» (как собирательное явление) и «демократия» (как право свободного и осознанного выбора ценностей), нужно либо совершено не знать Александра Григорьевича, его биографию и его мировоззрение, либо в тестах на интеллект не набирать больше 80 пунктов.

Хочу также еще раз объяснить и без того очевидное: Лукашенко, выстроивший идеальную для него лично авторитарную систему, не должен и не может ее менять. Лично ему это не нужно ни при каких обстоятельствах. Реформирование этой системы – это открытое предложение А.Г. добровольно посетить судебное разбирательство, где он – главный обвиняемый. Все-таки черное никто и никогда не отмоет добела. Иное дело, что обстоятельства, окружающий мир (в том числе и вокруг Беларуси) стремительно меняются. Но это уже совсем другая история, никак не связанная с «доброй волей» минского диктатора.

Так вот, сегодня многочисленные комментаторы белорусских выборных событий разочаровано заявляют: дескать, все были настроены на то, что выборы покажут несколько иные результаты. Что в новоизбранном парламенте должно было оказаться десять/пятнадцать настоящих оппозиционеров. Что у Лукашенко была какая-то договоренность с западными демократиями – «отмена жестких санкций против Беларуси (в том числе разблокирование счетов Белнефтехима и разрешения на свободное перемещение по Европе чиновников) в обмен на демократизацию белорусского парламента. На мой взгляд, абсолютный провал этой изначально утопической «договоренности мировой демократии и белорусского режима» просто еще раз подчеркнул незыблемость фундаментального правила: авторитарные режимы не могут давать слабину и принимать чужие условия. Иначе они начинают отсчитывать последние дни до собственных поминок. В истории таких примеров несть числа. Последний – недавний крах пакистанского диктатора-генерала Первеза Мушаррафа. Лукашенко, конечно, весьма специфически смотрит на окружающий мир, но в чем ему точно не откажешь, так это в обостренном чувстве самосохранение и в интуиции. Он прекрасно понимает, что, положив палец в рот мировой демократии, он уже завтра потеряет руку. А через год/два, когда от него потребуют следующих шагов по демократизации Беларуси – либерализацию масс-медиа, упрощение регистрации политических партий и общественных организаций, гарантию права на проведение митингов протеста – система окончательно рухнет. И с чем останется Лукашенко? Только с одним – с правом быстро и незаметно покинуть Беларусь, потеряв при этом право на абсолютную власть и право на неконтролируемые многомиллионные заработки. Вы это серьезно? Отказаться от абсолютизма было бы тяжело даже для высокоморального и интеллигентного (в десятом колене) человека, что уж говорить о Лукашенко, человеке без прошлого и без какой-либо морали внутри. Сегодня, когда только он де-факто и де-юре монопольно владеет Беларусью, с ним торгуются, его обхаживают, его просят, перед ним унижаются. Его, наконец, боятся. Зачем ему от всего этого отказываться?

Очевидно, те, кто всерьез пытается говорить о разочаровании в связи с парламентскими выборами-2008, так и не поняли смысла системы Лукашенко. А смысл этот чрезвычайно простой – никакой публичной конкуренции. Никакой конкуренции в принципе. Сам Лукашенко может существовать только в бесконкурентной среде. Когда есть только одно «правильное мнение» - его. Диалоги, дискуссии – не для Беларуси. Не для Лукашенко. Он их панически боится. Отсюда следует простой и банальный вывод – нынешняя белорусская система не может меняться. И не будет меняться (разумеется, пока и, разумеется, добровольно). Тогда резонно спросить себя: кто, зачем и почему породил все эти «слащаво-розовые» ожидания? Кто соблазнял нас тем, что в Беларуси возможна добровольная либерализация? Какая либерализация? Еще раз спрошу, зачем Лукашенко менять систему, которая за 15 лет была идеально подогнана под его искривленное представление о справедливости и свободе? Какие мотивы должны были двигать А.Г., чтобы сломать мир, где ты царь и бог, и вместо этого построить мир, где тебя будут критиковать и легально сомневаться в твоем божественном предназначении? Смысловое содержание любого авторитаризма – это непогрешимость и истинность в последней инстанции. Зачем Лукашенко добровольно отказываться от статуса «живого бога» (пусть и местечкового)? Только не надо говорить о каких-то будущих выгодах от послабления европейских и американских санкций. Беларусь имеет деньги, чтобы содержать себя. Беларусь имеет рынки, где продает свои товары. В той же Европе. Не надо игриво притворяться, что после либерализации в Беларуси Лукашенко тут же станет вровень с премьерами Британии, Италии, канцлером Германии или президентом Франции и будет на равных участвовать в глобальной политике? Нет, конечно. Александр Григорьевич – классический изгой, не понимающий, что такое свобода и не умеющей разговаривать на серьезные темы с серьезными людьми и всегда таким будет. Он сам это прекрасно понимает. Зачем же в таком случае ему что-то менять в Беларуси по-настоящему? В чем состоит его возможная прибыль?

Вот почему: нынешняя его игра в демократию преследуют банальную цель. Это отвлечение внимания. Это затягивание времени. Это традиционное маневрирование. Это обман с надеждой на пролонгацию. Это, в конце концов, возможность обманным путем получить некие ресурсы… для небольшого противостояния с Кремлем. Столь незамысловатым образом (пообещав нечто нематериальное наивному Западу) Лукашенко пытается усилить свои козыри перед неизбежной разборкой с Россией на предмет того, когда «Беларусь начнет платить по счетам за российскую поддержку». А.Г., само собой, не собирается уходить от статуса российского сателлита, он всего лишь хочет чуть дороже продаваться. Одним словом - сплошной обман. Лукашенко обманывает Запад. Лукашенко обманывает Россию. Лукашенко обманывает Беларусь. И все это только ради одного – сохранения его личного президентского статус-кво, сохранения средневекового абсолютизма в Беларуси. И еще кое-что. Нынешний английский пиармен белорусского диктатора – некто Тимоти Белл – способен организовать неплохие коммуникации Лукашенко среди западных политиков (это ведь только деньги и связи). Но он не способен устранить первородный лукашенковский страх. Страх перед неизбежным крахом системы.

Поведение белорусского диктатора, категорически не желающего появления в публичной политике иных влиятельных персонажей, можно оправдать только его неуверенностью в собственных силах. Методично закрывая белорусское медийное пространство от присутствия в нем альтернативных политических продуктов, Лукашенко добился главного – исчезновения легальной, традиционной политической конкуренции из формальной «повестки» дня». Общество не обсуждает разные точки зрения (как это принято в открытых политических системах), а только молча внимает назидательным инфинитивам единственного «реального политика» – А.Г. Лукашенко. Неудивительно, что сегодня подавляющее большинство белорусских граждан, хорошо понимая всю абсурдность дальнейшего пребывания у власти самого Лукашенко, тем не менее, регулярно задает вопрос: «А кто вместо него?». А ведь это классический вопрос аутсайдеров! На самом деле заменить Лукашенко на посту президента уже сегодня может, по меньшей мере, несколько десятков отличных профессионалов, способных, во-первых, умиротворить внутренне общественное мнение, снять социальную напряженность, разрушить убийственную дихотомию «враги-друзья», навязанную обществу Лукашенко. А во-вторых, восстановить доброжелательные отношения как с Россией, так и с Европой. Неважно, какая фамилия будет у преемника. Дело ведь в том, что следующий президент в любом случае не будет обладать абсолютистской властью.

Поэтому вопрос нужно ставить в иной плоскости: почему А.Г. так настойчиво закрывает публичные площадки от альтернативных точек зрения? В том числе, почему он закрыл парламент 28 сентября 2008 года? Ответ очевиден: в Беларуси существует большая группа экспертов, лучше понимающих наши внутренние и внешние проблемы и способны предложить эффективные решения. И как на их фоне будет смотреться сам президент?

На самом деле проблема намного глубже, чем отсутствие альтернативных политиков в очередном переиздании белорусского парламента. Почти полное отсутствие легальной политической конкуренции крайне отрицательно сказывается именно на государственном управлении. Мягко говоря, оно неэффективно, тяжеловесно, забюрократизировано, дорогостояще. Необновляемость элит, некомпетентность управленцев высшего звена, недоверие общественных лидеров к конкретным министрам – всего лишь частные следствия неудачной государственной конструкции. Судя по всему, фундаментальные управленческие перекосы проистекают из внутренней неуверенности Лукашенко в собственных лидерских талантах. Понимая, что он не в состоянии профессионально полемизировать с отраслевыми или региональными экспертами, но в то же время ощущая потребность замыкать на себя все управленческие вопросы, А.Г. сознательно выдавил из структур власти и легальной политики всех сильных и компетентных профессионалов. А затем заполнил образовавшиеся вакансии невзрачными персоналиями, на фоне которых любое мнение Лукашенко действительно смотрится эффектно.

Тотальная монополизация власти, на взгляд действующего президента, имеет несколько больших плюсов. Так, нет надобности регулярно доказывать свой профессионализм. Можно подстраивать правила игры только под себя, совершенно не считаясь с интересами прочих элитных групп и тем более общества. Оправданной в таком случае выглядит перестройка выборной системы - в результате чего вместо прозрачных и равноправных выборов проходят теневые назначения на выборные должности «нужных людей». Нет публичной ответственности – ни медиа, ни парламент, ни судебная система не могут поставить перед Лукашенко неудобных вопросов. Начинает работать традиционная подмена понятий: авторитарный (монопольный) правитель, не имеющий общественных противовесов, рано или поздно начинает считать целую страну своей личной собственностью. С вытекающими из этого последствиями: он хочет единолично контролировать все денежные потоки и регулировать общественные инициативы.

Но минусов у такой конструкции гораздо больше. В том числе многое теряет и сам президент. С одной стороны, ему не с кем посоветоваться по основным проблемам, так как профессионалы были быстро удалены с государственных должностей. С другой стороны, президент всегда вынужден считаться с возможностью развития «тайного заговора». Так как устоявшихся правил не существует, а политическая стабильность не гарантируется общественным договором, рано или поздно, выдавив из коридоров власти потенциальных конкурентов и насытив их людьми серыми, Лукашенко должен был остаться в полной изоляции. Недоверие, сомнения в лояльности, разочарования в компетентности – такова нынешняя реальность президента.

И все-таки, почему Лукашенко так сильно боится конкуренции? Существует три простых объяснения. Первое: он не компетентен в любых вопросах, а потому быстро переходит на эмоциональные и оскорбительные заявления в дискуссии. Что не принято в профессиональном общении. Следовательно, А.Г. быстро потеряет общественный авторитет, если будет публично высказывать непрофессиональные (а иных он не знает) замечания. Поэтому ему нужны молчаливые министры. Второе: Лукашенко не умеет делегировать полномочия и не умеет работать в команде. Третье: нынешний президент знает реальный рейтинг «политика Лукашенко», а потому хорошо понимает, что в открытой конкурентной борьбе разгромно проиграет любому оппоненту. Неудивительно, что ради вывода из большой игры конкурентов Лукашенко нынешнее белорусское государство идет на самые крайние меры.

Пару слов о новом белорусском парламенте. Вернее, о роли в жизни страны декорации, которая называется «Национальное собрание РБ». Его роль – молчать и быть незаметным. НС – это, скорее, уютное и прикормленное место для чрезвычайно лояльных к Лукашенко, но особо бесталанных номенлатурщиков, которым просто нужно дать какие-то привилегии. За их лояльность. Очевидно также, что в результате выборов 2008 года команда Лукашенко хотела получить строго определенный контингент в Овальном зале. Этот контингент не должен позволят себе неожиданного прозрения, не должен задавать неприятные вопросы и не должен устраивать какие-то дискуссии в собственном зале. Они должны только сытно кушать, улыбаться в телекамеры и всегда держать руку «за». Именно таких депутатов и можно считать идеальными в представлении самого Александра Григорьевича. И причем здесь демократия или договоренности со странами Запада? Чтобы белорусские депутаты были иными, нужно поменять самого Лукашенко. А это ведь, по сути, и есть фундаментальная революция ценностей и мировоззрений.

И все-таки позволю себе парадоксальный вывод. Либерализация Беларуси нужна как воздух. И она обязательно начнется. Но не надо ждать добровольного перерождения Лукашенко. Не надо ждать его прозрения и переоценки собственных ценностей. Он пока еще в шоколаде и вряд ли поменяет его на терновые листья. Скорее, нужно думать о принудительной либерализации и отказаться от иллюзий, что сделать это будет легко и безболезненно. Что это означает? Только две вещи. Первое: Лукашенко до собственного конца останется Лукашенко. Без всяких сантиментов и без всякой симпатии к демократии. Второе: принуждение – это конкретные, продуманные санкции, а также… серьезное повышение статуса белорусской оппозиции в глазах западного общественного мнения. Но об этом уже в другой раз…