Путин делает свой ход

Детали того, кто что сделал, чтобы вызвать войну России против Грузии, не очень важны. Помните ли вы в точности детали кризиса в Судетской области, приведшего к вторжению нацистской Германии в Чехословакию?

Конечно нет, ибо этот неоднозначный с нравственной точки зрения спор совершенно справедливо вспоминают лишь как незначительный элемент гораздо более масштабной драмы.

О событиях прошедшей недели будут вспоминать точно так же. Эта война началась не из-за просчетов грузинского президента Михаила Саакашвили. Эту войну Москва пыталась спровоцировать уже довольно давно. Человек, который когда-то назвал распад Советского Союза «величайшей геополитической катастрофой ХХ века», по сути дела, восстановил в России царское правление, а теперь пытается поднять Россию до доминирующего положения в Евразии и во всем мире. Имея огромные денежные богатства от продажи нефти и газа, почти полную монополию на поставки энергоресурсов в Европу, миллионную армию, тысячи ядерных боеголовок и третий в мире военный бюджет, Владимир Путин считает, что пришло время сделать свой ход.

Несчастье Грузии заключается в том, что она оказалась на линии нового геополитического разлома, проходящего по западным и юго-западным рубежам России. Сегодня идет геополитическая борьба за власть и влияние между возрождающейся реваншистской Россией с одной стороны и Евросоюзом и Соединенными Штатами с другой. И фронт этой борьбы проходит от Балтики на севере через Центральную Европу и Балканы на Кавказ и в Центральную Азию.

Путинская агрессия против Грузии объясняется не только стремлением этой страны к вступлению в НАТО или его раздражением в связи с независимостью Косово. Это главным образом реакция на «цветные революции» на Украине и в Грузии, где на смену пророссийским правительствам пришли правительства прозападные. То, что Запад с ликованием назвал расцветом демократии, самовластный Путин посчитал геополитическим и идеологическим окружением.

С тех пор он решительно пытается остановить, а если это возможно, то и повернуть вспять прозападные тенденции, возникающие на его границах. Путин стремится не просто помешать Грузии и Украине вступить в НАТО, но и вернуть их под власть России. Кроме того, он пытается выкроить зону влияния внутри НАТО, стараясь понизить степень безопасности тех стран, которые находятся на стратегических флангах России. Именно в этом основная движущая сила, заставляющая Москву выступать против американских планов ПРО в Польше и Чехии.

Его война против Грузии является частью масштабной стратегии. Судьба нескольких тысяч осетин беспокоит Путина ничуть не больше, чем судьба косовских сербов. Претензии на панславянское сочувствие — это лишь предлог, призванный разжечь великодержавный национализм в России и расширить ее власть и влияние за пределами своей территории.

К сожалению, такая тактика, похоже, практически всегда срабатывает. В тот момент, когда российские бомбардировщики бомбят грузинские порты и базы, европейцы и американцы, в том числе, очень высокопоставленные руководители из администрации Буша, осуждают Запад за то, что он слишком сильно давит на Россию в целом ряде вопросов.

Действительно, для значительной части россиян исход «холодной войны» был унизительным, и Путин многих убедил в том, что в капитуляции перед Западом виноват Борис Ельцин и российские демократы. Сегодняшние настроения в России во многом напоминают атмосферу в Германии после Первой мировой войны. Тогда немцы жаловались на «постыдный версальский диктат», навязанный повергнутой Германии державами-победительницами, а также на продажных политиков, нанесших нации удар в спину.

Сейчас, как и тогда, эти чувства можно понять. Но и тогда, и сейчас такими чувствами манипулируют, чтобы оправдать диктатуру внутри России и убедить западные страны в том, что компромиссы (или когда-то вполне приемлемый термин «умиротворение») — это наилучшая политика.

Но реальность такова, что в большинстве вопросов давление оказывает не Запад и не маленькая Грузия, а Россия. Именно она подняла проблему Косово — места, где у Москвы нет никаких видимых интересов, кроме заявленной панславянской солидарности. Именно Россия решила превратить в крупную геополитическую конфронтацию вопрос о размещении в Польше нескольких оборонительных ракет-перехватчиков, которые никак не могут быть использованы против ее огромного ракетного арсенала. Именно Россия спровоцировала войну против Грузии, подталкивая мятежников Южной Осетии к усилению давления на Тбилиси и к выдвижению таких требований, на которые не мог согласиться ни один грузинский лидер. Если бы Саакашвили на сей раз не попался в ловушку Путина, то конфликт неизбежно спровоцировало бы что-то еще.

Дипломаты из Европы и Вашингтона считают, что Саакашвили допустил ошибку, направив на прошлой неделе войска в Южную Осетию. Возможно. Но его поистине монументальной ошибкой было то, что он стал президентом маленькой, в основном демократической и решительно прозападной страны, находящейся на границе с путинской Россией.

Историки будут расценивать 8 августа 2008 года как поворотный момент, не менее важный, чем 9 ноября 1989 года, когда пала Берлинская стена. Нападение России на территорию суверенной Грузии ознаменовало собой возврат к ушедшей в прошлое истории, возврат практически в 19-й век с его соперничеством между великими державами. Но сегодня это дополняется злобным национализмом, битвами за ресурсы, борьбой за сферы влияния и территорию и даже — хотя это поражает нашу чувствительность в XXI веке — применением военной силы для достижения геополитических целей. Да, у нас по-прежнему будет глобализация, экономическая взаимозависимость, Европейский Союз и прочие элементы, направленные на создание более совершенного международного порядка. Но эти усилия будут соперничать, а порой и терпеть поражение от суровых реалий международной жизни, которые существуют с незапамятных времен. Следующему президенту надо быть к этому готовым.

P.S. Роберт Каган — старший научный сотрудник Фонда Карнеги за международный мир (Carnegie Endowment for International Peace). Он ведет ежемесячную колонку в The Washington Post. Его последняя книга называется «Возвращение истории и конец мечтаний» (“The Return of History and the End of Dreams”). При президенте Рейгане он работал в государственном департаменте.