Пытки в белорусских тюрьмах: хуже, чем в плену у талибов

Международный день в поддержку жертв пыток отмечают 26 июня.

Международный день Организации Объединенных Наций в поддержку жертв пыток, был утвержден Генеральной Ассамблеей ООН в 1997 году по рекомендации Экономического и Социального Совета.

Этот день проводится с целью искоренения пыток и обеспечения эффективного функционирования Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, которая вступила в силу 26 июня 1987 года.

После президентских выборов в Беларуси 19 декабря 2010 года в стране были арестованы порядка 1 000 активистов оппозиции. Против кандидатов в президенты, членов их штабов, журналистов и правозащитников были возбуждены уголовные дела. 41 человек были осуждены по уголовным статьям и более 30 из них сейчас отбывают приговоры сроком от 3 до 6 лет лишения свободы.

О пытках в СИЗО КГБ, где содержались арестованные, сообщили кандидаты в президенты Андрей Санников и Алесь Михалевич. Затем эта информация была подтверждена политзаключенными Александром Отрощенковым, Александром Класковским, Анатолием Лебедько, Натальей Радиной.

Кандидат в президенты Андрей Санников рассказал о том, что в тюрьме КГБ в отношении него применяются пытки, унижающее человеческое достоинство отношение, давление и угрозы. Над политзаключенными в СИЗО КГБ издеваются бойцы неизвестного спецподразделения в масках, вооруженные дубинками и электрошокерами. На протяжении всего периода допросов Санникова помещали в камеру без места, где он спал на полу под нарами, подвергали унизительным обыскам, заставляя раздеваться донага, ставили на растяжку, выкручивали руки наручниками, били по ногам дубинками. Лично председатель КГБ Зайцев проводил с Санниковым «разъяснительные беседы» и угрожал жизни и здоровью его жены и сына.

Кандидат в президенты Алесь Михалевич представил перечень пыток, применяемых в СИЗО КГБ («американке»).

Способы издевательств

«Американка»

1. 10 января «охранники охранников» – люди в черных масках без опознавательных знаков – выволокли меня из камеры, силой завернули руки назад, надели наручники и подняли руки за наручники так, чтобы опустить лицом до бетонного пола. Спустили по винтовой лестнице в подвальное помещение. Сказали, выворачивая мои руки за спиной максимально высоко вверх, пока не начали хрустеть суставы, что я должен выполнять всё, что от меня требуют. Держали руки в таком положении долго и поднимали выше и выше, пока не сказал, что буду выполнять все требования. Сотрудников изолятора при этом не было даже в коридорах.

2. Систематически – по 5-6 раз в сутки – выводили «на обыск» – на личный досмотр. Во время этого ставили голыми на «растяжку», подсекая ноги, вынуждая их расставить почти до полного шпагата. Когда подсекали ноги, чувствовалось, как рвутся связки, по завершении этой процедуры было трудно ходить. Ставили голым на расстоянии около метра от стены, принуждая опираться руками о стену, в помещении, где температура воздухе не превышала 10 градусов. Держали так по 40 минут, пока не отекали руки. Несколько раз требовали, чтобы при этом клал руки на стену ладонями вверх и стоял именно так.

3. Во время так называемого личного досмотра всех выгоняли в холодное помещение раздетыми догола и принуждали выполнять резкие приседания по несколько десятков раз подряд. Заключенным с более слабым здоровьем во время этого становилось плохо, однако людей в масках это не останавливало.

4. На ночь не выключали лампы дневного света, требовали ложиться лицом под лампу, запрещали накрывать лицо платком, «чтоб вдеть лицо». В результате начало ухудшаться зрение. Приказывали спать, повернувшись лицов к «глазку» в дверях, за этим беспрерывно следили – если поворачивался во сне, заходили и будили, принуждая лечь, как приказано. Фактически это выливалось в пытку отсутствием сна.

5. Красили пол в камере краской на ацетоне и требовали находиться в фактически непроветриваемом помещении до полного высыхания краски. Такое воздействие длилось более 40 часов подряд.

6. В самих камерах температура воздуха не превышала 10 градусов, отопления практически не было. На стене была черная плесень, которая разрасталась, когда закрывали форточку.

Сообщили, что наша камера может посещать доктора только по четвергах (вместо прописанной в правилах возможности обратиться к врачу по требованию). Во время измерения давления врач запрещал заключенному смотреть на аппарат, чтобы тот, кому измеряют давление, не видел показаний. Врач записывал историю болезни в журнал, закрывая его бумажкой. На прогулку в мороз выгоняли всех, даже тех, кто был записан к врачу, не говоря уже о тех, у кого не было теплых вещей.

Адвокатов не пускали, хотя свободные помещения были всегда – мы видели пустые кабинеты по дороге на собственные допросы. (Никто из нас не получил возможности встретиться с адвокатом наедине. Это было сделано намеренно, чтобы лишить заключенных возможности рассказать о пытках).

Из камер забрали "Правила внутреннего распорядка", так как администрация нарушала этот документ в десятках пунктов. «Люди в масках» предупредили, что в случае жалоб снова «подвесят за наручники».

В период активного давления меня выводили на так называемый обыск по 8 раз в день.

Гражданин Афганистана, находившийся в одной камере со мной и имевший опыт нахождения в плену у талибов, сказал, что там – у талибов – нет такой «модернизации» (показывая на постель и нары), однако с людьми там обращаются непомерно лучше.

В настоящее время большинство политзаключенных направлены из СИЗО в колонии. Но обращение к узникам совести там остается крайне жестким. Подтверждением этому стала судьба молодежного активиста Никиты Лиховида, которого за отказ признать виду и стать на «пусть исправления» все время нахождения в Новополоцкой колонии держат в штрафном изоляторе.