Дэвид Марплз: У Лукашенко с политзаключенными личные отношения

Канадский политолог и исследователь Беларуси Дэвид Марплз считает, что игра между Россией и Западом за Беларусь продолжается.

Ее результат трудно заранее предугадать, сказал он в интервью «Радыё Свабода».

Известные правила игры

- Если посмотреть на отношения Беларуси с Евросоюзом как на игру с нулевой суммой, то кто, по-вашему, выиграет, а кто проиграет в этой борьбе за освобождение политзаключенных? Александр Лукашенко недавно освободил Андрея Санникова и Дмитрия Бондаренко. Означает ли это, что он проиграл, а Евросоюз выиграл?

- Освобождение Санникова и Бондаренко является довольно положительным сигналом для Евросоюза, и я думаю, что именно так восприняли его в самом Евросоюзе. Но у меня много опасений. Прежде всего, освобождение только двух политзаключенных дает основание полагать, что этот шаг может быть частью торга - мы освободим больше, если условия для Беларуси улучшатся. Я считаю, что это не очень хорошая ситуация для Евросоюза, когда он втягивается в такой процесс взаимных уступок и смягчения санкций.

Во-вторых, эти освобождения можно назвать условными, потому что оба заключенных писали прошения о помиловании; в случае Санникова это тянулось очень долго, еще с ноября прошлого года. В любом случае, это не было безусловным освобождением, в котором заключенных не только помиловали, но и вернули им полные права. Лукашенко даже сам сказал, что если они будут трепать языком, то могут очень быстро снова оказаться в тюрьме.

Я не уверен, что это, во-первых, было результатом санкций, а во-вторых, что Евросоюзу на самом деле полезно быть вовлеченным в этот процесс. Скажем откровенно: это ситуация, которую официальная Беларусь понимает очень хорошо, знает правила игры в этой ситуации и, как мне кажется, может продолжать ее бесконечно.

Личные отношения

- Вы говорите, что освобождение Санникова и Бондаренко может быть сигналом, что Лукашенко хочет торговаться. Другие обращают внимание на обстоятельство, что он освобождает тех, кто писал формальную просьбу о помиловании. Думаете ли Вы, что просьба о помиловании имеет большое значение для Лукашенко?

- Думаю, что да, такая просьба имеет значение. Похоже на то, что между президентом и политзаключенными существует что-то вроде личных отношений. Видно, что он особенно заинтересован делом политзаключенных. На днях он сделал замечание о том, что с приближением Дня Независимости он подумает о массовом освобождении заключенных, так как недавно он выпустил двух «бандитов», поэтому другие заключенные тоже заслуживают компенсации. Надо понимать, эти другие заключенные больше заслуживают освобождения, чем те два.

Я думаю, что Лукашенко очень мстителен, когда разговор касается политических заключенных. А случай Алеся Михалевича в тюрьме показывает, что истинной целью является «ломание» политзаключенных перед тем, как их выпустить. Иначе говоря, такие личности как Павел Северинец или Николай Статкевич, которые могут и не попросить помилования, скорее всего не будут освобождены, по крайней мере, в ближайшее время.

- Некоторые говорят, что освобождение Санникова и Бондаренко было все же результатом санкций Евросоюза против Минска. Вы так не считаете?

- Я думаю, что до определенной степени можно так утверждать, потому что Лукашенко находится сейчас под большим давлением. Но это давление, которое заставляет его сделать некоторые шаги на определенных условиях, исходит не из одного, а из нескольких направлений. Ключевым фактором во всем этом является Россия и отношения между Беларусью и Россией. Поэтому, я думаю, что нельзя на это смотреть так упрощенно: Евросоюз прижал - Лукашенко освободил двух заключенных. Я думаю, что Лукашенко все точно рассчитывает, даже такие вопросы, какого политзаключенного освободить, когда освободить и на каких условиях. Он даже сказал, что он освободил этих двух заключенных, так как один болел, а у другого - имелся в виду Санников и его сын - семья страдала без отцовского внимания. Иначе говоря, освобождение - это такой гуманный шаг накануне Пасхи. Если в Евросоюзе думают, что освобождение наступило только под влиянием их санкций, то они абсолютно наивны. Я считаю, что давление помогает, но для меня эти санкции - больше символические, чем действительно эффективные, если иметь в виду прямые последствия. Это игра, которая продолжается.

Символический демарш

- Давайте вспомним еще одну игру в этом контексте. Я имею в виду отзыв послов Евросоюза из Минска. На этой неделе они потихоньку и без резонанса возвращаются в Минск. Кто выиграл и кто проиграл в этом дипломатическом противостоянии?

- Это еще один вопрос, который является больше символическим, чем настоящим в смысле влияния на ситуацию. Я не думаю, что подобные дипломатические игры «зуб за зуб, око за око» имеют вообще большое влияние на что-то. Они часто случались во времена «холодной войны» в таких ситуациях, когда Россия что-то делала, и потом ее дипломатов выдворяли из Канады или из какой-то другой страны. Это происходило на таком дипломатическом уровне, но на самом деле не меняло общей ситуации. У меня довольно циничный взгляд на этот отзыв послов. Я понимаю, почему оно произошло и понимаю, что в свое время это был правильный шаг. Но я думаю, что послы должны были вернуться в Минск гораздо раньше.

Кудой Европе проникнуть в Беларусь

- Возвращаясь к тому, что происходило в Беларуси в конце 2010 года, можно сказать, что Евросоюз в лице своих переговорщиков, Радослава Сикорского и Гидо Вестервелле потерпел большое политическое поражение, в то время как Россия, заключив с Лукашенко соглашение о цене на газ и пообещав кредиты, отметила свою стратегическую победу. Или вы думаете, что Евросоюз имеет настоящие рычаги влияния, чтобы привлечь Беларусь к Западу и отдалить ее от России? Если да, то какие?

- Я думаю, что ключевым рычагом является факт того, что Евросоюз является очень важным торговым партнером Беларуси. И мне еще кажется, что власти Беларуси все же не хотят оставаться слишком сильно привязанными к российской орбите. Отношения Беларуси с Россией не были легкими в течение последних десяти лет. Можно сказать, что до 9 декабря 2010 года они были даже недружелюбными, пока Лукашенко не съездил в Москву и немного их улучшил. С тех пор Беларусь стараются привязать к российской орбите различными способами и организациями, как, например, Организацией договора о коллективной безопасности, Единым экономическим пространством, Таможенным союзом, и так далее. Тем не менее, в этом отношении остаются проблемы. Я не вижу никакой истинной склонности в самой Беларуси, чтобы полностью присоединиться к России и отрезать себя от Европы. Власти хорошо осознают, что большая часть общества имеет на самом деле проевропейские настроения - не в том смысле, что хотят присоединить Беларусь к Евросоюзу, но наверняка рассматривают Беларусь как европейское государство. И не все те, кто ностальгирует по советским временам и связям, обязательно хотят близкой связи с Россией. Еще существует угроза приватизации, такой приватизации, в которой белорусские предприятия будут скуплены российскими предприятиями, некоторые из которых имеют близкие связи с российским правительством или даже являются правительственной собственностью, как, например, Газпром.

Все это, по-моему, дает Европе определенное пространство для проникновения в Беларусь. Но самое важное вопрос здесь - о каком уровне взаимодействия мы говорим? Говорим ли мы о Евросоюзе, который только поддерживает белорусский оппозицию, которая - я здесь перечислю претензии, высказываемые белорусским правительством, - пытается подорвать общественную стабильность, которая хочет избавиться от Лукашенко, которая хочет отнять у Беларуси право на организацию хоккейного чемпионата в 2014 году? Все эти факторы имеют значение. Но одновременно развиваются многочисленные связи на более низких уровнях. Я имею в виду такие вопросы, как пограничный контроль, вопросы энергетических ресурсов, борьба с преступностью и наркотиками. Во всех этих вещах наблюдается прогресс, а проблемы существуют как раз на высшем уровне. Я думаю, что отношения с Евросоюзом будут развиваться и дальше, несмотря на то, насколько враждебными или недружелюбными будут отношения на высшем уровне. Но Евросоюзу все еще предстоит решить, каким способом ему лучше действовать в Беларуси.

Или поддерживать оппозицию и политические партии и движения, или, может, лучше работать с местными организациями на основном, народном уровне? Этот второй способ мог бы заработать, но это также зависит от участников политического процесса, от лидеров политических партий и объединений, которые должны были бы перенести свое внимание на работу с активистами местных сообществ, а не ездить с речами по европейским столицам.

Также очень важной является поддержка независимых СМИ в Беларуси со стороны Евросоюза.

Что касается требований свободных выборов, то это тоже нужно, но я не думаю, что это имеет большое значение, поскольку все общество настолько разочаровано всеми избирательными кампаниями, что смотрит на них просто как на что-то, происходящее каждые четыре-пять лет.

Виза и страх

- Вам недавно отказали во въездной визе в Беларусь. Отказали и другим людям с Запада. Что вы думаете о такого рода мести Минска по отношению к Западу, когда запрещают въезд людям, которые, как Вы, интересуются Беларусью в научных и исследовательских целях? Вы опубликовали три книги, посвященные Беларуси. Вы принадлежите к тому редкому сорту политологов, которые внимательно следят за событиями в Беларуси, понимают, что там происходит, и пытаются это объяснять Западу. Какой мессидж Минск посылает Западу, не выдавая визы таким людям, как вы?

- Я думаю, что в моем случае имел место страх на определенном чиновничьем уровне. Это был первый раз, когда я попросил выдать мне белорусский визу в Канаде. В прошлом я всегда делал визу в США. Я раньше даже не знал, что в белорусском посольстве в Канаде есть визовый отдел, но мне об этом сказали в туристическом бюро, через которое я оформлял свою поездку. Поэтому мне кажется, что на этом консульском уровне некий чиновник посольства просто побоялся последствий, если бы он выдал визу кому-то, кто мог бы создать проблемы, приехав в Беларусь. Я не думаю, что отказ обязательно связан с тем, что я писал в прошлом в статьях или книгах. Две из моих книг находятся в Национальной библиотеке в Беларуси, так что каждый может пойти и прочитать их там. Думаю, какой-то чиновник в посольстве в атмосфере того страха, который существует в Беларуси, просто побоялся, чтобы его не обвинили в том, что он помогает кому-то, кто выступает против режима в Беларуси. Я не говорю, что я обязательно выступаю против этого режима, но наверное так меня некоторые видят. Некоторые мои знакомые в Беларуси связаны с оппозицией, и я этого не скрываю.

- Вы сейчас работаете над каким-то белорусским проектом, который может закончиться следующей книжной публикацией?

- Да, я теперь заканчиваю трехлетнее исследование, на которое я получил грант от канадского правительства. Это исследование о войне и памяти в Беларуси. В течение этих трех лет я собрал большую информацию об исторических местах и монументах, связанных с последней войной, об освещении этой войны в Беларуси. Сейчас я собирался поехать в Беларусь, чтобы проверить некоторые источники и, возможно, сделать снимки разных исторических мест. Я уже написал около 45 тысяч слов, что составляет приблизительно треть моей следующей книги. Я надеюсь, что закончу писать книгу до лета.