Гарри Погоняйло: Треть заключенных находится в тюрьмах незаконно

Правозащитники говорят об огромном количестве незаконно осужденных в белорусских тюрьмах.

В то время, когда в европейских странах число оправдательных приговоров доходит до 15%, у нас они составляют только 0,33%. Об этом заявил в интервью "Еврорадио" юрист Гарри Погоняйло.

- У вас не возникает ощущения какого-то сходства между судебными процессами над Сашей Варламовым, водителем, который сбил школьника, и Ковалевым с Коноваловым?

- К сожалению, по многим уголовным делам, которые рассматривают суды Беларуси, такие вот ощущения присутствуют. Прежде всего, видно, потому, что большинство материалов расследуется очень неохайно. Следователи не отягощают себя усилиями добыть 100% доказательства, проверить их во время расследования, подкрепить разными сведениями, которые были бы в пользу той версии, которая изложена в обвиняющем заключении. Поэтому когда в судах публично происходит исследование и проверка этих доказательств на точность, достаточность, совместимость их с другими данными следствия – тут машина и буксует. Но при этом мы частенько слышим обвинительные приговоры по таким делам, а кассационные инстанции оставляют эти приговоры неизменными, не обращая внимания на неточность следствия и отсутствие неопровержимых и сильных доказательств вины.

- Даже ООН потребовала от нашей страны, чтобы из зала суда убрали клетку, чтобы в ней не находились люди, вина которых судом еще не признана. Но этого не происходит. Почему?

- Правозащитники неоднократно обращались в суды, чтобы клетки убрали. Но это еще советская традиция. Дело в том, что помещенные под стражу в следственные изоляторы люди находятся, так сказать, в руках органов исполнения наказания. И командует там конвойная служба, которая приводит в суд обвиняемых и осуществляет их охрану. В то же время, в Уголовном кодексе не прописан порядок – где должен находиться обвиняемый во время рассмотрения дела судом. И этим пользуются конвойные службы! Но ведь эти клетки унижают человеческое достоинство. Ведь перед судом – лицо не виновнно и эти клетки нарушают принцип презумпции невиновности, заложенный в Конституции. Ко всему – это не гуманно, когда человек из клетки смотрит на судей, своего адвоката, родственников. И там нет даже стола, где он мы мог бы положить свои записи, устроиться, чтобы что-то записывать во время рассмотрения дела. Вся эта “картинка” не создает впечатления, что суд объективно, нормально рассматривает дело и решает вопрос о виновности или невиновности того или иного лица. Но на все обращения мы получаем ответы, что Уголовным кодексом этот вопрос не урегулирован, какими-то приказами Минюста, который отвечает за организационное обеспечение деятельности судов, тоже. А эти традиции якобы способствуют поддержанию порядка охраной в зале суда, лишают обвиняемого возможности сбежать или нанести какой-то вред судьям и другим присутствующим.

- Получается, что судья может принять решение, чтобы обвиненный не сидел в клетке? И милиционеры из покровительства не могут яму возразить?

- Судья отвечает за организацию судебного процесса и вправе освободить человека из клетки и пересадить его, к примеру, на первую скамью. А задача службы покровительства – доставить обвиненного в суд и из суда. За все, что происходит в зале суда, несет ответственность судья, который рассматривает дело. Службе охраны надо будет только правильно организовать наблюдение за обвиняемым. И все! Клетка в зале суда – искусственно созданная ситуация, главная цель которой – унизить человеческое достоинство.

- У нас что – вся судебная система на это “заточена”?

- Нет. В ряде судов Витебской области клетки заменили на кабинки, сделанные из органического стекла. Это показывает, что если к вопросу клетки подойти нормально, то он достаточно легко решается.

Действительно, есть люди, от которых можно ожидать всего, разных неприятностей. Или есть сведения, что они эти неприятности готовят. И таких иногда даже судят прямо в изоляторе. Но тот же Варламов во время следствия заболел, признан инвалидом, никаких сведений, что он попробует сбежать, нет. Поэтому, у суда есть все основания освободить его из-под стражи.

Иногда, все это делается исключительно для того, чтобы с помощью органов юстиции уничтожить неугоднага человека

- Мы в очередной раз слышим, что обвиняемому следователи “затыкали рот”, постоянно сталкиваемся с информацией, что свидетелей заставляют давать необходимые следствию показания, а подозреваемых – признаваться в преступлении. Еще одна болезнь “с советских времен”?

- Я уже говорил о поверхностном расследовании дела. Но есть еще одно – фальсификация, по сути, дел. Когда инспирируется начало уголовного дела даже тогда, когда нет уголовного деяния, потерпевших заставляют давать нужные следствию показания, заставляют обвиняемого признаваться в совершенных и несовершенных преступлениях. И поэтому я не удивляюсь, когда такого плана обвинения мы слышим и такого плана процессы мы видим. Когда они просто “разваливаются” в суде – потерпевшие говорят не то, что закреплено в материалах дела, обвиняемые отказываются от признания, говорит, что оно было “выбито”, свидетели признаются, что под угрозой вынуждены были оболгать подозреваемого. Иногда, все это делается исключительно для того, чтобы с помощью органов юстиции уничтожить неугодного человека. И это я даже не говорю о политически мотивированных делах, когда власти “заказывают” политического или общественного активиста.

- Одновременно мы узнаём о фактах, когда руководитель страны своим указом освобождает кого-нибудь от уголовной ответственности… Мол, компенсировал государству нанесенный вред, и гуляй!

- Действительно, он имеет на это право в соответствии с внесенными в уголовно-процессуальное законодательство изменениями. Помиловать человека могут таким образом еще до суда. Но руководитель страны очень избирательно пользуется этим своим правом. Зачастую – применительно к чиновникам очень высокого ранга. С другой стороны, мы видим, с каким нежеланием освобождаются от ответственности наши политики и активисты гражданского сообщества. Можно вспомнить Беляцкого, Статкевича, Дашкевича, Северинца. И вторая проблема – презумпция невиновности. Когда человек до суда и без суда вынужден уплатить государству требуемую компенсацию. Хотя, возможно, он это преступление либо не свершал, либо – не на те суммы, которые ему выставляются. Но под угрозой будущего наказания он вынужден платить требуемое. А это – свидетельство недоверия к нашему правосудию.

Государство не хочет выполнять общепринятые нормы поведения в отношении своих же граждан!

- Из-за нежелания отказываться от смертной казни нашу страну не берут в Совет Европы. А из-за того, что мы не выполняем резолюции ООН и Страсбургского суда по правам человека – не убираем клетки из суда, мы что-то теряем?

- Мы на самом деле много теряем оттого, что не входим в состав Совета Европы. Этот Совет разработал много положительных принципов и рекомендаций, на которых строится и судебная система, и система тюрем. Это – принцип верховенства закона, разделения властей, независимый суд, независимая пресса, права человека. Чтобы войти в Совет Европы нам необходимо законодательно закрепить эти принципы и отказаться от расстрела. Неважно, что используем высшую меру мы достаточно редко. И то, что Беларусь не выполняет резолюции международного сообщества, которые призваны мотивировать государство к исполнению прав человека, показывает отношение нашего государства к этим институтам. И нежелание исполнять общепринятые нормы поведения в отношении, прежде всего, своих же граждан!

- Варламова мы увидели на суде с тростью, на здоровье жалуются Статкевич, Дашкевич, больными вышли на свободу Бондаренко, Некляев, Санников. Понятно, что за решеткой – не курорт, но до такой степени?!

- В следственных изоляторах до суда находятся люди невиновные. И государство обязано обеспечить их условиями, при которых у них будет нормальная медицинское обслуживание, достойное отношение сотрудников, нормальные санитарные нормы и нормы питания. Но особенно в наших изоляторах все эти нормативы и принципы нарушаются. Именно поэтому в пенитенциарных учреждениях заболевание туберкулезом в 20 раз выше, чем в обычных условиях. Условия содержания в следственных изоляторах просто опасны для жизни. И государство не делает ничего для того, чтобы улучшить условия нахождения там людей. И очень редко суд освобождает людей, которые были взяты под стражу – и по обжалованию ареста, и по приговорам. А цифры утверждают: по уголовным делам, по которым было предварительное расследование, оправдательные приговоры составляют 0,33%. Практически – это отсутствие оправдательных приговоров. Наше правосудие не работает таким образом, чтобы в случае недостаточности доказательств оправдать человека. А у соседей, в западных странах эта цифра доходит до 10-15%. У нас суды очень редко занимаются тем, чем обязаны прежде всего – критическим исследованием предоставленных доказательств. Каждое сомнение в доказанности какого-то факта или эпизода должен трактоваться в пользу обвиненного. Но нашей судебной практикой этот принцип не подтверждается. Причем не только в случая судов первой инстанции, но и в случае кассационных и надзорных инстанций. По сведениям правозащитников, около одной трети лиц, находящихся в местах лишения свободы, находятся там незаконно. По приговорам, которые не подтверждены достаточными доказательствами виновности.