Белорусский ГУЛАГ

Прочитал дневник Игоря Олиневича «Еду в Магадан».

Наконец-то выпало свободное время для чтения, и я ни на секунду не усомнился, что потратил его с пользой. Дневник Игоря Олиневича «Еду в Магадан» – короткое, но невероятно глубокое по своему содержанию произведение. Кроме того, что это интересное историческое свидетельство о том, что творилось в СИЗО КГБ после подавления Площади-2010, но в книге это всего лишь фон, на котором происходит главное действие: внутренняя жизнь Игоря, его мысли, страхи, сомнения, борьба, и, главное, его нравственная оценка и победа над происходящим вокруг беззаконием.

Вряд ли (к сожалению), жанр лагерно-тюремного дневника можно назвать оригинальным – увы, такое время выпало нашим предкам (имею ввиду не только белорусов, но и всех, кто жил в СССР), что они щедро обогатили современную мировую литературу подобными творениями. Многие из них стали классикой, и каждый образованный человек назовет хоть пару таких книг, при прочтении которых от ужаса мурашки побегут по телу, и сон пропадет (Солженицын, Шаламов, наш белорус Олехнович…). Казалось бы, что может быть дальше от нас – людей уже XXI века – тех событий, уже почти столетней давности: чекисты, пытки, «враги народа», весь этот громадный архипелаг ГУЛАГ? И вот со страниц книги Олиневича встают все те же образы, все те же ужасы…

Не знаю, чем провинились мы – белорусы, что именно нам выпало это весьма сомнительное счастье быть последним отколовшимся островком, этого ушедшего на дно человеконенавистнического архипелага? За что нам такое проклятие? Вроде бы, никогда белорусы не совершали на всем протяжении известной нам истории чего-то такого, за что нам следовало бы страдать больше, чем другим – больше, чем соседям полякам или литовцам. Но вот они живут в новом мире, а мы по-прежнему в «кіпцюрах ГПУ».

По иронии судьбы действие книги разворачивается именно в тех же самых стенах, где, как утверждает начальник СИЗО Орлов, «в 30-е годы было расстреляно более 30 тысяч человек»… Заключенный здесь (хотя он еще всего лишь подозреваемый, а не преступник) значит также мало, как тогда в те кровавые годы – он всего лишь путь к новым звездочкам и орденам за службу отечеству, а, значит, к обеспеченному будущему, хорошей генеральской пенсии, машине, даче… Причем, теперь это еще более очевидно, чем было тогда в 20-30-40-е – тогда, наверно, были люди, которые выбрали профессию палача по идейным соображениям. Теперь же даже представить сложно, что кто-то верит в идеи всемирного заговора против островка стабильности, в слова узурпатора, в тот бред, который несут для простого народа из всех СМИ…

Все они отлично понимают, все видят, но каждый, наверняка, находит для себя какое-то моральное, нравственное оправдание (у меня же мама, жена, дети!) тому, что он на стороне беззакония, лжи, жестокости, диктатуры. А, впрочем, задаются ли они подобными вопросами – ведь на земле достаточно много людей, для описания которых вполне достаточно физиологии и не нужно никаких высоких материй. И тот, кто прятал свое лицо под черной маской, делал свою работу не ради богатства и карьеры, а просто получая удовольствие от власти над беззащитными заключенными, от безнаказанности, придумывая им все новые и новые мучения.

Это Игорь Олиневич на страницах книги (жизни) постоянно задается, прежде всего, вопросами нравственности, справедливости, честности, чувства собственного достоинства, готов жертвовать и вынести все пытки, но остаться ЧЕЛОВЕКОМ. Для него это не пустые слова, и поэтому, как бы страшно это не звучало, он оказался именно там, где не мог не оказаться в наше насквозь пронизанное ложью и подлостью время. Но он не всегда герой – он живой, он говорит о боли, говорит о страхе, говорит о безнадежности – он постоянно смотрит в себя, анализирует, чтоб даже случайно сказанным на допросе словом не повредить своим друзьям, не смалодушничать, не поддаться соблазну.

На какой нравственной высоте нужно быть, чтобы в застенках НКВД писать так, как Игорь: «Я – белорус, потому что отношусь по происхождению к этой уникальной историко-культурной общности. Это ни хорошо, ни плохо, ни повод для гордости, ни для стыда. Это есть и этого достаточно. А что касается ценностей, то человечество всей своей историей, философией и наукой выработало прочный этический фундамент – гуманизм». И это под криками и ударами рук, ног и дубинок обезличенного зверья…

Его книга – это своеобразный учебник, раскрывающий секреты чекисткой работы, их умение обмануть, запугать, унизить, сломать, растоптать человека – всему тому искусству уничтожения живого в людях, превращению их в лагерную пыль. Искусству, в котором они десятилетиями совершенствовались одновременно с гестаповцами, во многом значительно превосходя последних. Эта машина уничтожения опробована на сотнях тысячах, возможно, на миллионах жизнях наших несчастных земляков. И все-таки…

И все-таки и она дает сбой, когда в нее попадают люди, подобные Игорю Олиневичу – для кого позор, предательство, трусость хуже смерти. И поэтому это книга, прежде всего, о победе – о высочайшей победе нравственности, верности идеалам, человеческого достоинства над всеми испытаниями. Книга – свидетельство, книга – учебник, книга – духовный и нравственный ориентир:

«Сколько лет совместных надежд, чаяний, проб, ошибок, разочарований, достижений, собраний, споров. Все мы начинали с полного нуля, с неясных побуждений к свободе, к правде, к справедливости, к братству. Рамки молодежных движений были для нас слишком узки, потому что наша интуитивная тяга к свободе не признавала полумер. Человеческая личность не должна знать пределов. Власть жаждет наших покаяний, обливания грязью друг друга, попыток выставить нас сломленными людьми, сокрушающимися о своей «загубленной» жизни. Власть хочет видеть показательный процесс, чтобы другим неповадно было, чтобы упиваться своим могуществом. Но, мы слишком любим свободу, чтобы молить о ней. Мы уедем в лагеря, оставшись самим собой, сохранив свою личность…»

Дмитрий Дрозд, специально для charter97.org