Щигельский: В Каракасе Лукашенко оплакивал свою возможную судьбу

Белорусский диктатор панически боится умереть, считает известный психиатр.

Смерть Уго Чавеса внесла путаницу во внутриполитическую жизнь Беларуси.

6 марта Лукашенко отправил в Каракас официальную делегацию в составе Шеймана и Семашко для участия в траурных мероприятиях в связи со смертью Уго Чавеса, направив личные послания семье своего близкого друга, его брату, губернатору штата Баринас Адану Чавесу, Вице-президенту Венесуэлы Николасу Мадуро и Председателю Национальной ассамблеи Диосдадо Кабельо.

С самого утра 6 марта на три дня над зданиями резиденции Лукашенко и других госучреждений по всей стране были приспущены государственные флаги. Всем теле- и радиоканалам было рекомендовано исключить из эфира развлекательные передачи, что воспринято белорусами как объявление трехдневного траура. В этот же день Александр Лукашенко выступил с обращением к гражданам Беларуси в связи со смертью Уго Чавеса.

А 7 марта Лукашенко решил лично принять участие в траурных церемониях в Каракасе, мотивировав свое решение «особым дружеским характером и стратегическим уровнем белорусско-венесуэльских отношений». Чем вызвана столь бурная, запутанная и противоречивая реакция Лукашенко на смерть Уго Чавеса?

На этот и другие вопросы «Белорусский партизан» попросил ответить врача-психиатра Дмитрия Щигельского.

- Уго Чавес не является членом семьи Александра Лукашенко, утверждения правителя Беларуси об особом, дружеском характере личных отношений кажутся мне весьма сомнительными: настоящая дружба не возникает в течение нескольких визитов.

Сам склад личности Лукашенко, его неспособность сдержать слезы, иногда настолько бурные эмоции, что окружающие пугаются, хорошо и давно известны. Собственно, это одно из множества проявлений расстройства личности. Не стоит забывать, что Лукашенко стареет, что также накладывает отпечаток на течение болезни, делая его еще менее эмоционально устойчивым. Стоит ожидать и усиления подозрительности.

Не буду удивлен, если мы услышим конспирологические объяснения смерти Чавеса, вызванной «происками врагов», «секретным оружием США», «заговором» или еще чем-либо подобным. Смерть Чавеса демонстрирует реальный уровень медицины Кубы, Венесуэлы и подобных стран. Уго стал заложником собственной политической риторики, народ бы не понял, если бы после стольких заявлений о том, что «кубинцы живут бедно, но зато социально-ориентированное государство обеспечивает якобы «высочайший уровень медицины», команданте поехал бы лечиться в США или Германию, олицетворяющие «мировое зло», империализм и «пахнущие серой». Вот и пришлось удовлетворяться лечением на Кубе, с соответствующим результатом.

Диктатор, скорее всего, сам не до конца понимает, почему он реагировал столь эмоционально. Лукашенко стареет и чувствует это, в то же время он очень боится смерти, что видно по его отношению к охране, мерам по обеспечению собственной безопасности. Наглядный пример смерти Уго в сочетании со статусом невъездного в цивилизованные страны, способные предоставить современное лечение, - вот что, на мой взгляд, было причиной слез. Лукашенко проливал слезы не по Чавесу, он оплакивал свою возможную судьбу, хотя, скорее всего, сам этого не осознавал. Даже неосознанный страх оказаться лишенным доступа к современной медицинской помощи может заставить личности подобного типа искать любые возможности ее получения.

- В церемонии прощания с Уго Чавесом Лукашенко участвовал не один, а вместе с сыном Николаем. Лукашенко возит за собой младшего сына всегда и везде, по поводу и без. Но зачем Лукашенко повез малолетнего Николая на похороны?

- Я не разделяю распространенного взгляда на Николая как на возможного преемника, которого готовит себе Лукашенко. Эта роль, на мой взгляд, уготовлена Виктору.

Николай для Александра Лукашенко является чем-то типа «animal assisted therapy dog». Мне очень жаль, что приходится говорить подобное про ребенка, который ни в чем не виноват, но другого объяснения я не вижу. Мир в восприятии диктатора, по крайней мере, насколько я его понимаю, - это ужасное место, населенное врагами, заговорщиками, людьми, готовыми к предательству в любую минуту. В таком мире нельзя быть слабым — отсюда такое увлечение спортом.

В мире правителя нельзя никому верить, ни на кого рассчитывать, может быть, всего за несколькими исключениями, доказавшими на деле свою преданность, или связанными с ним семейными узами (Шейман, Виктор и Дмитрий Лукашенко), но даже им нельзя доверять полностью. Мир для каждого из нас определяется не только и даже не столько реальностью, сколько нашим восприятием (моделью мира), в том числе и для правителя Беларуси.

В том мире, который создал для себя Лукашенко, жить страшно и тяжело. Возникает необходимость хоть в одном живом существе, которому можно доверять, с которым можно иметь просто эмоциональный контакт. Именно эту функцию выполняет Николай для Александра Лукашенко. В эмоциональной поддержке нуждаются и совершенно здоровые люди, но у них обычно эту роль выполняют муж или жена, партнер, которого, как известно, нет у правителя. Но человек с расстройством личности того типа, что у Лукашенко не может доверять, по крайней мере полностью, никому. Каждый зарубежный визит - это стресс для Лукашенко, ведь он окружен врагами за пределами своих владений, что еще более обостряет необходимость такой поддержки. Поездка на похороны - это стресс вдвойне, вот он и берет с собой сына.