«Если бы не ковид, он бы жил и жил»

Белорусы рассказали, как теряли близких из-за безумного отношения властей к коронавирусу.

За все время пандемии в Беларуси от коронавируса только по официальным данным умерли почти шесть тысяч человек. На самом деле цифры на несколько порядков больше. И за каждой цифрой скрываются трагические истории.

«Помню, положила ей полотенце под голову, и через час оно было совершенно мокрым»

Когда у 21-летней Елены заболела мать, она очень хорошо понимала, что происходит в ее организме. Минчанка учится на врача-эпидемиолога и о коронавирусе она знала намного больше, чем другие люди, пишет «Наша Нива».

«Маму звали Ольга, ей было 57 лет. С 2004 года у нее было аутоиммунное заболевание — ревматоидный артрит, — рассказывает Елена. — Последние несколько лет она даже на улицу не выходила, так было тяжело. Когда пришел коронавирус она была в состоянии субкомпенсации. То есть часть заболевания была компенсирована лекарствами».

Первые полтора года пандемии Елена и ее брат старались максимально соблюдать все правила безопасности и профилактики. Прививку матери сделать не могла из-за обострившегося артрита.

«Так случилось, что у нас в университете была вспышка заболевания в группе. Какое дистанционное обучение… Нас отправили работать в больницы, где бушевал ковид, — вспоминает Елена. — Также с нами живет мой двоюродный брат. Может быть, каким-то образом вирус принес он. Кто теперь знает…»

Елена, ее брат, бабушка и их мама заболели практически одновременно — в октябре 2021 года.

«Мы с братом перенесли все в легкой форме, а мама и бабушка — довольно тяжело. У бабушки потом было 50-процентное поражение легких, а у мамы ситуация была еще тяжелее, — говорит девушка. — У нее сразу поднялась высокая температура, начался кашель, на второй день — жесткие хрипы, когда я слушала. На следующий день она и я перестали ощущать запахи».

Врач пришла утром 7 октября. И сразу сказала, что это коронавирус. Она взяла мазки и дала распечатку с рекомендациями, как лечиться.

«Мама почему-то считала, что это не так, наверное, это было отрицание, — вспоминает девушка. — В тот день у меня был день рождения. Вот так мы его и отпраздновали…»

«Первые минут десять я просто сидела и не могла понять, что произошло»

Шесть дней у Ольги держалась температура. Сбить ее было невозможно.

«Парацетамол можно пить каждые 4—5 часов, а она выпивала — и через два часа у нее снова была температура. Потела очень много. Помню, что положила ей полотенце под голову, и через минут сорок оно было совершенно мокрым. Она не ела, почти не разговаривала и очень плохо спала, — вспоминает дочь. — Сатурация у нее падала не так быстро, как у многих.

Дело в том, что мать до артрита и инвалидности была оперной певицей. Она и на пенсии много пела, поэтому объем легких у нее был большой. Вот сатурация и держалась».

12 октября Ольгу забрали в больницу. Два дня она пробыла в палате под большим количеством кислорода. Потом — реанимация.

«Был День матери, мы с ней разговаривали как раз. Пришла медсестра и сказала, что ее везут в реанимацию. Я сразу в слезы. Мама не плакала, она меня просто слушала. Я ей говорила, что ее очень люблю и что она поправится. Больше мы с ней уже не разговаривали», — плачет Елена.

Следующую неделю девушка ежедневно звонила в реанимацию и спрашивала о состоянии мамы. Однажды ей ответили, что Ольги в реанимации нет, а через несколько дней сообщили: ее мама лежит на аппарате ИВЛ.

«Она провела на аппарате шесть дней, — говорит Елена. — Мы с мамой были очень близки. И я ее чувствовала постоянно. 21 октября в 12:40 я позвонила в больницу, мне сказали, что врач в красной зоне. А я чувствую, что что-то не так. Через пять минут мне набрал врач и сообщил, что мамы больше нет.

Первые минут десять я просто сидела и не могла понять, что произошло. Потом меня накрыло, закричала и заплакала. А через месяц накрыло еще больше… Я до сих пор нахожусь на лечении. Тяжелое состояние, депрессивное».

Хоронили мать Елены в закрытом гробу. Девушке так было легче перенести этот момент. Хотя сотрудник фирмы ритуальных услуг сообщил, что похороны можно проводить и с открытым гробом.

«Сотрудник по ритуальным услугам сказал, что все тела обрабатываются каким-то специальным раствором, поэтому хоронить можно и в открытом гробу, но прикоснуться будет нельзя, — говорит Елена. — Я постоянно плакала на похоронах, мне было очень плохо. Почти не отходила от гроба.

Еще у меня знакомые работали в морге в октябре 2021-го, и они говорили, что очень много людей к ним туда поступало. Я решила отправить тело на вскрытие, мне было интересно, какова была причина ее смерти. Но отказали из-за огромного потока людей».

Заключение о смерти в тот момент делали на основе выписного эпикриза. У Ольги было написано, что причиной стала сердечно-легочная недостаточность.

«Мне мама рассказывала, как ее лечили в больнице. Она еще до болезни принимала гормоны от своего заболевания, и ей в больнице параллельно давали их же. То есть она получала двойную дозу, — говорит Елена. — Ее это не устраивало, но врачи все делали по схеме. Ставили глюкозу, а глюкоза в сочетании с ее таблетками была противопоказана.

Ей все время делали эти капельницы — такой был протокол. Чтобы в случае чего никто ничего не предъявил.

Я не виню врачей, но особенности надо учитывать. Меня очень злило, что не могу приехать и настоять на этом. И я даже себя за это обвиняла…»

«Папа у меня был здоровым, следил за собой»

Коронавирус пришел в семью 43-летней Любови в декабре 2020-го. Ковидом заболел ее отец Владимир. На тот момент мужчине было 68 лет.

«Когда мы узнали, что ковид — это такая смертельная болезнь, отец стал меньше бывать в помещениях. Например, перестал посещать баню, — вспоминает минчанка. — Ходил в основном только на работу, он преподавал в колледже. Мы не знаем, где он заразился. Может, от детей наших, а может, на работе?»

Болезнь началась с боли в горле и температуры. В начале декабря Владимир слёг. За ним и мать Любови. А потом и все остальные.

«Запахи, кстати, у нас у всех в семье пропали сразу», — говорит женщина.

Через несколько дней болезни Любови позвонил отец и попросил привезти лекарство. Чувствовал он себя очень плохо. Мать переносила коронавирус относительно легко.

«Он не мог ничего есть, сильно кашлял, — говорит женщина. — Врач у него был в этот день, но тест никто не сделал. На следующий день я позвонила заведующей поликлиники и потребовала, чтобы ему сделали тест. Был целый скандал. Но все-таки я добилась. И через несколько часов папу положили в больницу, там сделали КТ и без теста подтвердили: это «корона». У него было тридцать процентов поражения легких».

Когда Владимир попал в больницу, первое время он с трудом разговаривал. Также начались сложности с кишечником: мужчина даже ограничивал себя в еде. Больницы он не любил и даже несколько раз порывался уйти домой. Дочь ловила отца на ступеньках и уговаривала остаться. Через пару дней ему стало лучше. Но на 12-й день состояние резко ухудшилось.

«Я сама переболела коронавирусом. Поправилась — и как раз мне нужно было уезжать в Польшу, — рассказывает она. — Позвонила врачу, чтобы уточнить, какое состояние у отца. Он ответил, что нормальное. В тот же день, когда я уезжала, папу перевели в реанимацию, где он пробыл еще неделю под кислородной маской. Он позвонил мне и сказал, что там и умрет, мол, не выйдет из реанимации…. Потом ему стало хуже, два дня он был на ИВЛ»»

22 декабря Любовь позвонила врачу, чтобы узнать, как ее отец. Ей ответили, что состояние Владимира все хуже и хуже. Тогда Любовь спросила: «Он умирает?». И услышала: «Да».

«Через час позвонил брат и сказал, что папы нет, — плачет женщина. — На похороны пришли студенты отца из колледжа. Всех было человек 25. Гроб открытый, люди были в перчатках и масках. Поминальный стол не делали, чтобы никто не заразился. Договорились, что потом соберемся.

Я подошла к папе, поцеловала его. Иначе я не могла, «короной» я тогда уже переболела. Выглядел он нормально, не могу сказать, что как-то изменился».

«Мама сильно любила папу. Она просто потеряла интерес к жизни после его смерти»

В медицинских документах причиной смерти указали прогрессирование полиорганной недостаточности на фоне интоксикации, остановку кровообращения, отек головного мозга.

«Папа у меня был вполне здоров, он за собой и здоровьем следил, был спортивного сложения. Если бы не ковид, он бы жил и жил, но вот так получилось, не смог он выкарабкаться. А в марте 2020 года от ковида умер двоюродный брат папы, в ноябре этого, 2021 года, еще и тетя ушла из жизни», — говорит Любовь.

Очень тяжело переживала уход из жизни мужа мама. Она все держала в себе: переживания и эмоции. После перенесенного коронавируса и после смерти отца у женщины выявили онкологию.

«У нее были повышенные показатели в некоторых анализах, но никто даже подумать не мог про рак. Такой диагноз ей не ставили, — говорит Любовь. — Наверное, после смерти отца у нее какой-то процесс пошел. Было так, что я вернулась, похоронила папу и договорилась с мамой, что возвращаюсь к детям в Польшу и подумаю, как ее перевезти к себе.

Какое-то время мать жила одна, но к ней приходили мои знакомые, подруги. Спустя два месяца она начала сильно уставать, терять вес. Положили ее в больницу. Выяснилось, что у матери опухоль желудка. Я прилетела в Беларусь.

Врачи сказали, что опухоль была очень агрессивная и что стресс спровоцировал быстрое развитие. Мама сильно любила папу. Она просто потеряла интерес в жизни после его смерти…»

«Никак все не получалось похоронить маму. Она умерла 5 мая, тогда были дожди, похоронили только 21 числа, а 23-го я уже уехала в Польшу. Когда вылетала из Минска, то в тот день и почти в тот час посадили самолет с Протасевичем. Еле успела», — рассказала Любовь.