ВКЛ — империя, которой мы гордимся

Память о Великом княжестве делает нас европейцами.

«Наша историческая память о ВКЛ как о родовом гнезде — это отчаянная попытка вспомнить то время, когда мы были с Европой на равных», - пишет кандидат исторических наук Андрей Киштымов.

«Разделяли ее цивилизационные ценности, свободно учились в ее университетах, переживали те же этапы культурного, религиозного и исторического развития.

В начале ХХ столетия историческое наследие ВКЛ оказалось фактически беспризорным.

Белорусы оказались в привычном для себя положении «памiж». Имея шесть уездов былой Минской губернии, крайне трудно было позиционировать себя историческими наследниками державы «от моря и до моря». Тем более что советским белорусам предложили поверить в нечто значительно более масштабное — в сказку о мировой революции.

Сознаю, что термин «империя» по отношению к Великому Княжеству Литовскому выглядит как-то непривычно. Но по большому счету наши споры о праве на его историческое наследие кратко можно определить как поиск ответа на вопрос: «ВКЛ — что это было?». Так вот, признание имперских черт в его истории, на мой взгляд, вполне может стать тем нейтральным полем, на котором возможно конструктивное плодотворное сотрудничество не только белорусских и литовских историков, но и украинских, польских, российских.

Ибо империи — вненациональны, хотя и находятся в поисках своего национального лица. Империи разнолики. Прямого аналога для ВКЛ в истории мы, конечно, не найдем. Но, думаю, стоит приглядеться к истории такой «недоимперии», как Швеция. Той Швеции, которая сама была датской полуколонией, а затем на протяжении нескольких веков практически безраздельно господствовала на Балтике и в Северной Европе. Играла при этом немалую роль в истории ВКЛ и Речи Посполитой, и рухнула, как и они, под напором новой, Российской, империи.

Поясню свою мысль. ВКЛ и Речь Посполитая оказались государствами с имперскими амбициями, но без имперского потенциала. Их ресурсы, в первую очередь — демографические, были ограничены. Изначальный военный потенциал ВКЛ оказался исчерпанным к началу Ливонской войны (1558 г.), а Речи Посполитой — к концу XVIII века. Шляхетская демократия проиграла в схватке с монархическим абсолютизмом и жесткой централизацией.

И еще один исторический аспект: как пережить постимперский синдром? Удалось же это Бельгии, Португалии, во многом — Испании. И Швеции, которая рассталась с имперскими амбициями только в 1905 году, когда из унии с ней вышла Норвегия.

Напомню, что новым белорусам историю ВКЛ открыл Микола Ермалович, не историк, а филолог, лауреат государственной премии Республики Беларусь по журналистике (1992 г.). Открыл партизанскими методами, подрывая советскую историческую школу.

Сегодня его исторические путешествия дилетанта по-прежнему составляют важную часть «исторического тумана» вокруг ВКЛ. Порожденные им поиски собственного литвинства хотя и потеряли былой задор, но не прекратились».