Павел Лакийчук: Путин стоит перед тупиком

Вариантов не так много.

Многие западные СМИ пишут о том, что Россия воюет на предельных мощностях — как в экономическом плане, так и в плане военном. Эксперты утверждают, что мы якобы подходим к какой-то важной черте, когда России понадобится передышка.

Сайт Charter97.org попросил прокомментировать эту информацию руководителя военных программ Центра глобалистики «Стратегия ХХI», капитана ВМС Украины Павла Лакийчука:

— Знаете, когда речь идет о таких широких обобщениях, очень сложно дать четкий ответ — да или нет. Тут нужно все-таки разбирать ситуацию по составляющим, рассматривать предмет с разных сторон. Ведь предмет разговора имеет множество аспектов — это социальные, политические, экономические и, конечно же, военные параметры.

Если говорить с точки зрения военных факторов, то можно констатировать, что тот советский запас прочности российская армия фактически растеряла. Возможно, она еще какое-то время сможет поддерживать интенсивность боевых действий на прежнем уровне, но характер войны уже меняется, а вместе с ним — силы и средства.

Уже сейчас говорят, что значительная часть боеприпасов и вооружений у российской армии северокорейского производства. То есть, получается, что российская армия сначала «проела» советские запасы, а сейчас активно «проедает» северокорейские — те самые, которые КНДР накапливала десятилетиями для возможной войны с Южной Кореей. При этом эти запасы тоже довольно старые.

Однако параллельно обе страны — и Россия, и Украина — переходят к производству новых видов вооружений — тех, которые совсем не входили в число основных еще лет 10–20 назад. Сейчас характер войны изменился, и потребности тоже меняются. Прогнозировать, как все будет развиваться дальше, крайне сложно. Но одна тенденция прослеживается: системы вооружений становятся проще и дешевле в производстве. У Украины есть потенциал их выпускать, а у России тем более.

Какой характер будут носить боевые действия — вот в чем вопрос. Если продолжать действовать тем же способом — массированными накатами живой силой — то, думаю, у России хватит ресурсов на какое-то время. Это если говорить о краткосрочной и среднесрочной перспективе, о балансе между мобилизационными возможностями и потерями личного состава.

Как правило, чтобы планировать и проводить операции, нужны как силы на поле боя, так и определенные ресурсы. Если эта вилка покрывается — то есть потери компенсируются, а ресурсы накапливаются — это позволяет продолжать боевые действия. А если соотношение идет в минус, это говорит о том, что либо придется менять характер боевых действий, либо они просто начнут затухать — сил уже не хватит действовать так, как раньше.

Есть ли у России резервы, человеческие ресурсы? Очевидно, есть. Если смотреть на текущий формат мобилизации в России, то она пока идет за счет найма. Но как резервный вариант всегда остается полноценная мобилизация. Не говоря уже о возможных социальных последствиях, такой ресурс существует. Опять же, почему Путин не хочет его использовать — боится, не хочет, не уверен — тут сложно сказать.

Но он явно пытается привлечь внешние ресурсы, тут можно привести факт участия северокорейских военных, это была хорошая попытка. Я не говорю сейчас о потерях или самом факте их участия в боевых действиях — важен сам факт того, что Путин смог убедить Ким Чен Ына направить определенное количество таких военнослужащих. Если один раз получилось — значит, может получиться и второй.

И, конечно, есть же еще и белорусская армия. Это тоже потенциальный ресурс, на который Путин слюнки пускает уже не первый год. Есть ли у него возможность реально использовать этот ресурс? Да, Лукашенко держится за свою армию — это его единственная реальная опора внутри страны. Но при этом эта армия насквозь пронизана российской агентурой.

В какой-то момент, без воли самого Лукашенко, его армия может оказаться под контролем других структур. Готов ли Путин пойти на такой радикальный шаг? Скорее всего, пока не готов, но ресурс такой есть, есть такой потенциал. Поэтому пока преждевременно говорить о том, что у России истощается людской ресурс.

Также важен и экономический потенциал. Здесь я не могу говорить квалифицированно, потому что это все-таки требует анализа профессиональных экономистов — макроэкономических показателей, соотношения военной и мирной экономики. Я не берусь давать точную оценку. Но мне кажется, если посмотреть на всю ситуацию комплексно, то Путин стоит перед тупиком мира.

— Что это означает?

— За три года войны он смог перестроить российское общество, изменить его психологический настрой, перенастроить экономику и вообще само государство на военные рельсы. Это своего рода наркотик, поэтому возвращение к методам управления мирного времени будет колоссальным стрессом для России, большим, чем продолжать войну. Мне кажется, поэтому Путин будет заинтересован в том, чтобы война продолжалась бесконечно.

Он понимает, что это невозможно, но другого выхода у него нет. И даже если это будет война не с Украиной, то этот выхлоп надо будет направлять в какую-то другую сторону. Это как в старом советском фильме «Иван Васильевич меняет профессию»:

— Стрельцы бунтуют!

— Отправьте их в Тмутаракань.

— Там уже воевали.

— Тогда давайте на Казань.

Вот примерно такая ситуация, не самая радостная. Но при определенном давлении на фронте и внешнем политическом давлении, если со всех сторон будут давить, то возможно, эта машина может просто сломаться. И тогда внутри произойдут изменения, у России не будет другого выхода.

— Какие главные шаги нужно предпринять, чтобы у России закончились ресурсы?

— Ну, во-первых, санкции, которые вводятся против России, это хорошо. Но это же далеко не первая страна, которая пребывает под санкциями. У диктаторских режимов и государств-изгоев уже давно наработаны механизмы обхода этих ограничений. Начиная с Ирана и Северной Кореи — союзников самой России — за десятилетия сложился целый бизнес, который делает деньги на внешних санкциях.

По сути, это неформальное соглашение: мы делаем вид, что накладываем санкции, а вы делаете вид, что их соблюдаете. При этом создаются схемы их обхода. Любые санкции работают только в том случае, если за ними регулярно следят и перекрывают лазейки. Это самый сложный и ответственный элемент санкционной политики.

Объявить санкции — это демарш, красивый жест. Все это видят, есть международная реакция, формируется определенный моральный имидж у стран, которые их вводят. А вот поддерживать санкционный режим, усиливать его — это тихая, незаметная работа. За нее никто не похвалит. Зато на том, что их не придерживаешься, можно хорошо заработать.

Вы можете поддержать сайт Charter97.org следующим образом:

РАСЧЕТНЫЙ МУЛЬТИВАЛЮТНЫЙ СЧЕТ ДЛЯ ПОЖЕРТВОВАНИЙ:

Название банка: Bank Millennium S.A.
Адрес: ul. Stanislawa Zaryna, 2A, 02-593, Warszawa
IBAN: PL97116022020000000216711123
SWIFT: BIGBPLPW
Название владельца счета: Fundacja “KARTA ‘97”
Назначение платежа: Darowizna na cele statutowe

Связаться с нами можно по адресу charter97@gmail.com